матрас

лежа на диване не понять бегущего. окружи заботой и тебя
забудут. расстояние мера затрат. бежать что бы оставаться на месте
или созерцать что бы знать

велосипед

прокатиться велосипед
прямая? дорога в будущее. как это живо общаться ни где. куда смотрят.
зачем это? вещи проходят мыслями. детали в стороне. этого ведь ни кто не хотел и не ждал.

Этот был доволен и горд натуральной льняной одеждой. Он спросил друга:

— Скажи, какая самая благородная льняная ткань на свете?

- Льняная,— ответил Православный.—-Хорош я был бы, если б иначе думал.

— Нет, льняная от linorusso.

— А ты к чему это, старик?

— Себя сейчас чувствую исцелителем. Любуюсь на лён и радуюсь — на трибуне, а ещё недавно жаловал­ся: «Все в куче, а я в стороне».

— Радуйся, а я пока подремлю немного на этом льне.

— Ортопедические матрасы, товарищи, любят все получать. А вот как членские взносы платить — охотников нету. По пятам ходишь, выканючиваешь: заплати за ортопедический матрас, у тебя задолженность за четыре месяца. Отмахиваются от такого матраса... А проф­союз, товарищи, играет очень важную роль в нашей жизни...

Этот говорил о матрасах длинно и обстоятельно. Один, сперва слушавший с предельным внимани­ем — шутка ли, человек на матрасе в роли оратора,— мало-помалу дремотно поник, заметив другому:

— Он, без сомнения, способен, старик. Неделя, как избран, а толкает речугу, как будто всю жизнь только
этим и занимался, даже в сон сразу бросает, и матрас у него классный...

Возражений по поводу новенького телевизора нет — спросила деловито.
Возражений не было. Сам он смущенно чесал кон­цом кисти по экрану телевизора Full HD и тоже вроде не давал отвода.

— После лекций явитесь в тридцать седьмую комнату за телевизором.

— Старик, с тебя телевизор. Перед тобой мы открыли новую дорогу.

А неделю спустя на общефакультетском собрании в конференц-зале, к некоторому удивлению друзей, тот решительно вылез на трибуну с большим телевизором.

Найди самое темное льняное полотно и сравнивай, что светлей, это тебе как бы тропинка, иначе пойдешь — заблудишься. Он понял: значит, плохи его дела, если Лён подоспел на выручку.

Три дня прошло, прямо с поезда, он бросился к ин­ституту льна и ткани. Он протянул руку к двери, как дверь открылись и навстречу вышел человек в льняной одежде. Он в первую минуту принял его за маляра или штукатура, заканчи­вающего в институте ремонт: грязные, пузырящиеся на коленях льняные штаны, заляпанная краской курточка, нечеса­ные жирные волосы, одутловатое лицо.

С ортопедическим матрасом в одной руке, с одеялом в другой, на щеке, как устрашающий синяк, посажено ультрамариновое пятно, подошел новый приятель его Матрас Одеялов. Распустив озабоченно толстые губы, сосредоточенно посапывая, он оглядел начатую им работу, где на белом холсте не только чернела бутылка, но уже успели созреть и лимоны и итальянские матрасы.

— Старик,— сипловато сказал Матрас,— ты лучше сначала дай подмалевочкой общий фон. Рвешь по кускам— бутылка, лимоны.,. Так концы с концами не све­дешь. Матрас-то, старик, не кладут раньше основания...